Оглавление

Для папы на первом месте всегда был театр, а уж потом мама, дети и все остальное, — вспоминает дочь артиста Екатерина Райкина. — И это притом что маму он любил безумно. Они познакомились в театральном институте. Он учился на четвертом курсе, мама на первом. Сумасшедшая любовь была. Они сразу поженились. Мама сама была хорошей артисткой, но всю свою жизнь посвятила только папе. Отдала ему все приоритеты. Он был обаятельным мужчиной, и многие женщины вешались на него. А он, как истинный мужчина, не всегда мог отказать. Мама — мудрая женщина: об этом догадывалась, но все ему прощала. Так как безумно любила. Она знала, что без нее ему никак.
 
Когда в семье Райкиных родился сын, было много версий, как назвать его. В своей книге Аркадий Исаакович вспоминал, что когда-то не шибко щедрый на похвалы отец в детстве назвал его котей. Это ласковое слово так врезалось ему в память, что сына он назвал Костей, а ласково именовал также Котей.
 
— Это он ошибся, забыл, наверно, — смеется Екатерина Аркадьевна. — Эту историю мне рассказала мама. Дедушка, мамин папа, врач, энциклопедических знаний человек, им посоветовал это имя. Он сказал: «Что вы думаете? У вас есть ваш театральный бог Константин Сергеевич Станиславский, вот и пускай сын будет Костей». Я рассказала эту историю брату. А он, оказывается, не знал, в честь кого его назвали.
 
Невыездной
 
Аркадию Райкину всегда запаздывали давать звания «заслуженный артист», «народный СССР». Все это было оттянуто. Разбиралось со скрипом. Ну как же, он же сатирик, который вываливает все недостатки наружу. Помогала только известность артиста за рубежом.
 
— Его неохотно выпускали за границу, — вспоминает дочь. — Но при этом папа объехал все страны соцлагеря и даже был в одной капстране — Великобритании. Я всегда смеялась — «страны социалистического лагеря», но «мир капитализма». Была совершенно фантастическая история. Всем на Западе была интересна советская сатира. В 1965 году его пригласили на ВВС в Лондон.
 
Новый телеканал они хотели открыть каким-то сюрпризом. Вот и обратились к Фурцевой с просьбой разрешить ему гастроли в Англии. Она не выпускала его, тогда англичане стали предлагать большие деньги. И тут Фурцева спросила совета у министра финансов, который уже не смог устоять перед огромными суммами.
 
Когда артист прилетел в Лондон, его в аэропорту Хитроу встречала огромная толпа журналистов. Первый вопрос, заданный ими: «А сколько вы получаете за концерт в СССР?» Он понял, что в вопросе кроется какой-то подвох, и ответил: «Ну, приблизительно столько же, сколько и здесь». На следующий день лондонские газеты вышли с заголовками «Райкин — самый дорогой артист мира!» Англичане придумали ход, как сделать сатиру понятной. Все 40 минут, что шло представление, в студии Райкину помогал английский актер Вилли Кэмпбел, который снимался в Москве в старом фильме «Веселые ребята» с Утесовым. Он знал русский язык. Когда надо было переводить, то он очень весело и смело это делал, не нарушая ткани выступления.
 
На следующий год англичане опять пригласили Райкина в Лондон. И снова торг с министерствами повторился. Артист готовился к выступлению, на этот раз он даже выучил монологи на английском, хотя не знал его. О цене за те лондонские выступления папа узнал случайно на отдыхе. Он встретился с нашим послом, и тот рассказал, какие торги шли за него с Фурцевой. Тогда уже были все раскрепощены, и говорить можно было. Третий раз в Лондон Райкин не поехал. Его вызвала Фурцева и сказала: «Аркадий Исаакович, вы же уже ездили дважды в Англию, пускай теперь поедет Зыкина — хорошая артистка». Он сказал: «Пускай поедет Зыкина». И не поехал. Вернее, его не пустили.
 
Жилье дал Брежнев
 
— Квартиру в Благовещенском переулке папе дал непосредственно Леонид Ильич Брежнев, — рассказывает Екатерина Аркадьевна. — Они были знакомы с войны. Папа с театром приехал в Днепропетровск на гастроли. Брежнев тогда руководил горкомом партии. Устроил банкет в их честь. На том банкете Леонид Ильич лихо ухаживал за мамой. Он же известный женолюб был. Папа тогда приревновал ее сильно. А на следующий день началась война. С помощью Брежнева театр выехал в Москву, где организовали военную театральную бригаду, которая со своими концертными выступлениями объехала все фронты.
 
Как-то на одном из правительственных приемов Леонид Ильич подошел к Райкину и так по-царски спросил, чего ему надо. Тот попросил его посодействовать в переезде в Москву из Ленинграда. Так как там очень плохой климат, папа на улицу без валокордина и валидола не выходил. «А самое главное, — сказал он, — что Романов Григорий Васильевич терпеть не может наш театр, он нас душит и не отпускает». Брежнев тут же при нем позвонил Романову и сказал: «Тут у меня Райкин просится в Москву. Я — „за“, а вы?» Романов вынужден был согласиться с Брежневым. Райкину выписали ордер, и он выбрал четырехкомнатную в Благовещенском.
 
— На самом деле квартира была ужасная, — продолжает дочь. — Энергетическая дыра просто. Мама и папа в ней мучились, а Костя сразу отказался там жить и снимал себе квартиру, вплоть до того, как у него родилась дочь. Тяжко там было жить. Потом, когда папа умер, мы пригласили женщину, которая «почистила» нам ее. Она ходила по квартире со свечами, читала молитвы. А свечи трещали со страшной силой. Она ужаснулась, как мы могли жить в такой квартире. Сказала, что когда-то в ней было пролито много слез и пережито миллион страданий.
 
Он умирал дважды
 
Болезнь артиста имеет длинную историю. Он был совершенно здоровым до 13 лет. Потом пошел на каток и сильно простыл. Заболел ангиной, подхватил инфекцию, которая сказалась на суставах. Он слег в больницу, все врачи говорили, что не выкарабкается.
 
— Его сестра, которая сейчас живет со мной, ей 91 год, рассказывала, что детей не пускали в больницу, потому что любое движение в палате папе давалось с болью, — вспоминает дочь. — Ему было больно даже лежать под простынкой. Ужас в глазах. Так он пролежал 9 месяцев. Дедушка спускал его на плечах на улицу, только чтобы папа подышал воздухом. Мама рассказывала, что вот тогда у него сформировался характер. Он стал замкнутым, думающим, наблюдающим.
 
Через десять лет ангина повторилась. Врачи опять сказали, что он умирает. Его тесть, который сам был доктором, тогда пришел к врачам и сказал: «Что ж вы за врачи, если хороните его? Используйте хотя бы полшанса. Вы должны убрать ему гланды». Он подсказал им, как сделать операцию, и Райкин справился с болезнью. Но остался на всю жизнь с пороком сердца, с ревмокардитом.
 
Уже когда Аркадий Райкин был тяжело болен, он всем говорил: «Я отдаю театр в хорошие руки». Конечно, он имел в виду Константина Райкина и «Сатирикон». Он очень любил своего сына. Сейчас театр строит новое здание, где будет музей Аркадия Райкина.