Оглавление

Нужда, заботы, неудовлетворенность положением начинали пагубно отражаться на настроении и здоровье Моцарта, и в Прагу он поехал уже полубольной.
 
В то время как Моцарт был всецело погружен в «Волшебную Флейту», к нему пришел какой-то странный незнакомец — высокий, худой, в сером плаще, с серьезным лицом, и передал ему анонимное письмо, автор которого в самых лестных выражениях просит его написать «Реквием».
 
Моцарт принял заказ, назначив за него пятьдесят дукатов. Незнакомец снова явился, выплатил все деньги сполна вперед обещав по окончании заказа увеличить вознаграждение за то, что автор был скромен в своих требованиях; при этом он заявил, чтобы Моцарт никогда не пытался узнать имя заказчика, ибо это ему не удастся.
 
Эта таинственность и странная внешность незнакомца произвели удручающее впечатление на расстроенное воображение Моцарта: он принял его за существо сверхъестественное, и с тех пор его не покидала мысль о скорой смерти; он принялся за сочинение «Реквиема» со всей страстностью измученной души, приготовляющей себя к смерти, так как был уверен, что пишет этот реквием для себя.
 
Эта таинственная история, так печально подействовавшая на Моцарта и долгое время смущавшая всех своей загадочностью, теперь разъясняется совершенно просто. Возле Вены в своем имении жил граф Франц Вальзек фон Штуппах; он любил музыку, сам играл на виолончели, хотя плохо, и устраивал у себя музыкальные собрания. Граф страстно желал прослыть за композитора, но роковая прихоть судьбы лишила его таланта. Тем не менее, чтобы исполнить заветную свою мечту, он заказывал разным композиторам квартеты и другие сочинения и затем, тщательно переписав, выдавал их за свои. В его столе нашли написанную его рукой симфонию в которой узнали творение Моцарта. У графа умерла жена; он хотел почтить память покойной торжественным реквиемом, который заказал Моцарту при посредстве своего управляющего Лейтгеба — той самой таинственной личности, что вручила Моцарту письмо. Таинственность заказа ему была необходима для того, чтобы иметь возможность выдать реквием за свое сочинение, что ему вполне и удалось: сначала в доме его хорошего знакомого, а затем во время торжественной службы по покойной в монастыре местечка Нейштат, недалеко от имения графа, реквием был исполнен как произведение графа, как гениальная дань его скорби по жене.
 
Между тем Моцарт под влиянием мысли о роковом для него значении реквиема все слабел и слабел. Недомогание, впервые обнаружившееся в Праге, все усиливалось: веселый и беспечный Моцарт стал мрачным, его преследовала мысль, что его отравили, тем не менее он продолжал работать даже ночью. Жена, с постепенно возрастающим ужасом следившая за развитием непонятного ей недуга всячески старалась развлечь Моцарта, собирала вокруг него друзей, возила его за город, надеясь на благотворное влияние природы, и вот однажды, во время прогулки, он решился сообщить ей то, что таким гнетом лежало на его душе. Со слезами на глазах он ей сказал: «Я знаю, что пишу реквием для себя. Я чувствую себя слишком плохо, и долго не протяну. Наверное, мне дали яд — я не могу отделаться от этой мысли».
 
Испуганная Констанция прибегла к экстренной мере: она немедленно отняла у него партитуру и тем самым принудила его отдохнуть. Во время этого насильственного отдыха Моцарт написал кантату для масонской ложи, членом которой он состоял. Блестящий успех кантаты, исполненной под личным управлением автора, благотворно отразился на угнетенном состоянии его духа. Он объявил жене, что чувствует себя лучше, что отравление — не более чем плод его расстроенного воображения, и просил вернуть ему ноты. Успокоенная жена, поверив его словам, исполнила его желание, но только что он принялся за реквием, как впал в прежнее уныние, заговорил снова об отравлении и наконец слег в постель.
 
Руки и ноги у него распухли и он не мог сделать почти ни одного движения, после явилась внезапная рвота. Две недели пролежал он больной, с необыкновенным терпением и кротостью перенося свои страдания: ни единой жалобы не вырвалось у него, напротив того, он старался быть приветливым, веселым и с неудовольствием позволил перенести в другую комнату свою любимую канарейку, пение которой ему мешало.
 
В самый день смерти он подозвал к себе своего друга и ученика Зюсмейера, долго беседовал с ним, объясняя ему свои планы насчет окончания реквиема. На долю этого счастливого ученика выпала великая честь докончить бессмертное произведение гениального учителя.
 
Незадолго до смерти Моцарту принесли заявление о назначении ему тысячи флоринов ежегодно по подписке от венгерского дворянства; другое заявление из Амстердама о назначении ему еще большей суммы за несколько музыкальных произведений в год. Мало того, ему принесли назначение его капельмейстером в церковь св. Стефана; эта должность давала помимо большого содержания и большие доходы. Теперь, когда было поздно, когда нужда и неудачи завершили свое роковое дело, перед Моцартом открывалась обеспеченная блестящая будущность, которой он не мог воспользоваться. Он просил передать назначение при церкви св. Стефана Альбрехтебергеру, впоследствии учителю Бетховена, говоря, что «ему перед Богом и людьми принадлежит это место! »
 
Моцарта ежедневно навещала сестра жены, София Гайбль, и когда однажды она вошла к нему, он встретил ее словами: «Слава Богу, что вы пришли; эту ночь останетесь здесь, вы должны видеть, как я умру». Софья Гайбль старалась успокоить и разуверить его, но он отвечал ей: «Я чувствую запах смерти на языке; и кто же поддержит мою милую Констанцию, если вы уйдете». Вечером послали за врачом, которого после долгих поисков нашли в театре и насилу уговорили прийти к больному до конца представления.
 
Врач объявил Моцарта безнадежным и велел приложить к его пылающей голове холодный компресс, который так потряс умирающего, что он впал в бессознательное состояние и не приходил больше в себя. В бреду он все говорил о реквиеме, надувал губы, воображая, вероятно, что играет на трубе. Около полуночи он приподнялся на постели, глаза его открылись, затем он повернулся к стене и как будто задремал.
 
Он скончался в час ночи 5-го декабря 1791 года. Его тело выставили в рабочем кабинете, и на другой день толпы народа приходили поклониться праху великого музыканта.
 
После смерти его вдова осталась без всяких средств к существованию с двумя малолетними сыновьями. Денег в доме оказалось всего тридцать шесть рублей. Имущество оценили в двести пятьдесят рублей; долгу в аптеку числилось сто пятьдесят рублей, а в общей сложности их долги равнялись тысяче восьмистам рублям. В пенсии Констанции отказали, но посоветовали ей устроить концерт, на который император пожертвовал настолько большую сумму, что ее хватило на уплату долгов.
 
Печальная весть о кончине Моцарта быстро разнеслась повсюду. В Праге, в церкви св. Николая, состоялась торжественная служба, на которой присутствовало несколько тысяч человек. Всю церковь убрали трауром, посреди нее возвышался катафалк, залитый огнями и окруженный учениками гимназий; более ста двадцати музыкантов исполняли реквием Реслера. Так пражцы почтили память своего любимца.
 
В Вене же происходило совершенно обратное: хлопоты о похоронах взял на себя друг Моцарта Ван Свитен, но странно, что ни ему, ни кому из друзей Моцарта не пришла мысль взять на себя расходы по похоронам и обставить их прилично; теперь же, при скудных средствах Констанции, похороны были назначены самые бедные, третьего разряда, что стоило пять рублей; за похоронную колесницу заплатили два рубля.
 
Отпевание тела Моцарта происходило 6 декабря в три часа дня в часовне при церкви св. Сте­фана; погода была дурная, шел снег и дождь, и немногие друзья: Ван Свитен, Дейнер, Зюсмейер и другие, шедшие за гробом под зонтиками, — разбрелись домой, убитая горем Констанция чуть не заболела, и ее отправили на некоторое время к знакомым; таким образом, никто не проводил праха Моцарта на кладбище и никто не присутствовал при его погребении; мало того, за недостатком средств не могли купить отдельного места для могилы, и тело Моцарта опущено было в общую яму, куда зарывались 10-15 гробов сразу, и которая возобновлялась каждые десять дней. Над ним даже не позаботились поставить крест, так как жена его предполагала, что крест будет поставлен от церкви; и когда Констанция, оправившись от потрясения, поспешила на кладбище, то она нашла там нового сторожа, не сумевшего показать ей место, где похоронен ее муж. Хотя впоследствии и воздвигли памятник там, где, по догадкам, предполагалась могила Моцарта, но до сих пор наверняка неизвестно место его последнего упокоения!